Масленица

Старинный славянский праздник проводов зимы, от которого сохранился обычай печь блины и устраивать увеселения.

Нет, Масленица – исконно языческий праздник, известный на Руси еще до принятия христианства и уходящий корнями в праславянские времена. Сразу оговоримся – Церковная традиция не считает его «своим», и в православном календаре нет позиции с таким названием. Зато там есть Сырная седмица и неделя (воскресенье) Сыропустная, а они имеют совершенно иной смысл, чем народная Масленица.

Если говорить о славянском наследии, то здесь речь может идти, скорее, о том, почему Церковь все-таки освятила языческий праздник и наполнила его новыми идеями. Ответ очень прост – Православная церковь, пожалуй, самая толерантная на Земле. Возможно, это звучит странно на фоне частых заявлений со стороны о нетерпимости христиан, но это так. Христианство – религия преображения, которая все, что с ней соприкасается, не нивелирует, а очищает от греховной грязи и переосмысливает в ключе Евангелия.

Церковь не внесла Масленицу в свой календарь, но, тем не менее, она ее переплавила, и именно это многовековое влияние христианства сделало некогда языческий праздник тем ярким и гротескным периодом, который известен уже несколько столетий. Стараниями Церкви Масленица лишилась прежнего сакрального значения и превратилась в простую неделю отдыха и веселья.

Хороший ответ однажды дал преподобный Антоний Великий, с которым случилась такая история. Однажды охотник, стрелявший в пустыне дичь, заметил, как старец беседовал с монахами, и они все дружно и искренне смеялись. Увиденное смутило человека, и он начал обвинять святого в праздности. В ответ на нападки тот попросил охотника взять лук и натягивать тетиву до предела. Лучник возмутился и заявил, что тетива наверняка лопнет, если ее натягивать сверх положенного. На это старец ответил:

– Если, собеседуя с братьями, будем напрягать тетиву превыше меры их, они скоро сорвутся. Вот и нужно в кои-то веки явить им немного снисхождения.

Понятно, что иноки Антония смеялись редко. Но если разрядка нужна была даже монахам, закаленным духовными подвигами, то как трудно без элементарных человеческих радостей прожить мирянину.

Масленица – праздник радостный, и если он будет проведен в духе любви и добра, то нет ничего плохого, когда человек веселится на снежной горке, катке, в гостях или дома. Очень важно, чтобы праздник объединял, а не разъединял. Чтобы он был сопряжен и с посещением страждущих, и с дарением тепла тем, кто его недополучает.

А извратить можно все, что угодно… И если человек знает, что там, куда он идет, будет возлияние, объедуха (кстати, это одно из народных названий Масленицы) и прочие непотребства, то, конечно, соучаствовать в них однозначно грешно.

Начнем с того, что в древности этот праздник был куда более многогранным, нежели в дореволюционное время. В его основе лежало общее для всех языческих культур цикличное восприятие времени, и чем архаичнее была цивилизация, тем больше внимания она уделяла тому, чтобы подчеркнуть эту идею цикличности.

Праславянская Масленица отмечалась в начале весны – в день весеннего равноденствия, когда день окончательно отвоевывал у ночи преимущество. По современному календарю это примерно 21 или 22 марта. В средней полосе, на территории нынешних России, в Беларуси и Украине – регионах, где, собственно, и зародились масличные обычаи, – последние дни первого весеннего месяца всегда были непредсказуемы. То оттепель придет, то морозы прижмут. «Весна с зимой борются», – говорили наши предки. И вот именно на Масленицу проводился некий рубеж, до которого в мире господствовал холод, а после – окончательно приходило тепло. Все вновь возвращалось на круги своя, и это возвращение жизни было один из главных предметов празднования.

А там, где есть жизнь, там и ее умножение. Масленица помимо идеи цикличности несет в себе элементы культа плодородия. Земля воскресала, впитывала последний зимний снег, наливалась соками. И теперь люди должны были ей помочь, дать этому процессу некую сакральную основу. Говоря более привычным языком, обряды Масленицы призваны освятить землю, наполнить ее силами, чтобы она дала обильный урожай. Для крестьян, которые составляли основу древнерусского общества, урожай был главной ценностью, поэтому неудивительно, что масленичным церемониям уделялось особое внимание. Масленица была своего рода языческой литургией, только в роли Бога здесь выступала сама природа и ее стихии, которым славянин приносил импровизированную жертву.

Третий – не менее важный момент – продолжение рода. Плодородие земли находит свое продолжение в тех, кто на ней живет и питается ее растениями. Если ты вкушаешь ту пищу, которую тебе дала Матушка-Земля, то ты же должен дать жизнь и другому. Идея круговорота жизни, ее отдачи и передачи детям была ключевой для языческого сознания. Жизнь сама по себе была основополагающей ценностью, а все остальное было лишь средством ее достижения.

И последнее, что можно сказать о сакральной составляющей Масленицы. Этот праздник был еще и поминальным. Крестьяне верили, что их предки, которые душою находились в краю мертвых, а телом – в земле, могли влиять на ее плодородие. Поэтому очень важно было не гневить предков и почтить их своим вниманием. Наиболее распространенным способом задобрить духов была тризна – поминальные действа, включавшие в себя жертвоприношения, траурный плач, обильные трапезы. Считалось, что в тризнах невидимо участвуют сами покойники.

По сути, Масленица была одной из попыток человека приблизиться к тайне жизни и смерти, своеобразной системой, в рамках которой весь космос воспринимался как бесконечная череда умирания и воскресения, увядания и расцвета, тьмы и света, холода и тепла, единства и борьбы противоположностей.

Первый интересный обычай – есть молочную пищу. О том, что это церковное установление, мы уже говорили. Но ведь масло, молоко, творог, блины, сметана стояли на столах предков задолго до Крещения Руси! Дело в том, что в конце марта первый раз после зимы отелялись коровы, и в домах появлялось молоко. Поскольку резать скот зимой крайне неразумно, а старые запасы мяса подходили к концу, молочная пища и мучные изделия были основным источником белка. Отсюда и название – Масленица, Масница, Блинница.

Еще одно (пожалуй, даже более древнее) название этого праздника – Колодий. Связано оно с обычаем, который и в поздние времена на Украине и в Беларуси. В течение целой Колодочной недели параллельно с другими обрядами сельские женщины совершали удивительное действо – «колодочную жизнь». Они брали толстую палку-колодку, наряжали ее и представляли, будто это – человек. В понедельник Колодка «рождалась», во вторник – «крестилась», в среду она «переживала» все остальные моменты своей «жизни». В четверг Колодка «умирала», в пятницу ее «хоронили», а в субботу «оплакивали». В воскресенье же наступала кульминация Колодия.

В течение всего праздника женщины ходили с Колодкой по селу и привязывали ее ко всем, кто еще был холост или не замужем. Не забывали и о родителях несемейных юношей и девушек. Конечно, никто не желал ходить с таким «ярлыком», и поэтому давали женщинам определенный откуп. Им могли быть цветные ленты, бусы или блюдца, выпивка и сладости.

Следующая особенность праздника – тоже характерная преимущественно для Украины и Беларуси – это его «женскость». Масленица так и звалась в народе – Бабская неделя. Она воспринималась как период, во время которого так или иначе главную роль в веселых обрядах играли именно представительницы прекрасного пола. В эти дни проводились помолвки, а в еще более древнюю эпоху – заключались браки. То есть налицо тот самый культ плодородия, о котором мы говорили выше. При этом внимание уделялось всем аспектам женского бытия – и девственности (восхвалялась идея девушки-красавицы и девушки-невесты), и материнства (женщина-мать, женщина-хранительница), и мудрости (женщина-старушка, женщина советчица). Доставалось «на орехи» и негативным качествам. Например, в пятницу зять должен был пригласить тещу в свой дом, потчевать ее, угощать водкой других гостей и приговаривать: «Пейте, люди добрые, чтоб у моей тещи в горле не пересыхало!». Это был тонкий намек на излишнюю говорливость жениной мамы. Кстати, так называемые «золовкины посиделки» и вообще хождение женщин в гости друг к другу тоже являются частью «бабского» элемента праздника.

К слову, о еде. Это очень важный момент всех древнеславянских праздников. Когда семья садилась за стол, то тем самым приглашала и предков поучаствовать в этой трапезе. Поминальное происхождение имеют и традиционные блины. С подачи русского фольклориста Александра Афанасьева в конце XIX века утвердился взгляд, что блин – это образ Солнца. Но есть и другая научная версия, что у славян блин был исконно поминальным хлебом, имеющим очень глубокую символику. Он круглый (намек на вечность), теплый (намек на земную радость), сделан из муки, воды и молока (намек на жизнь). Обоснованием поминального происхождения всем знакомого лакомства может служить, к примеру, такой обычай: В первый день Масленицы блины клали на чердачное слуховое окошко – «угостить покойников», либо же отдавали непосредственно нищим, чтобы те помянули усопших. Так и говорили: «Первый блин за упокой».

К поминальным элементам относят и такие обычаи, как взятие снежного городка или кулачные бои. Сейчас подобного рода потехи почти безобидны, но раньше они были очень опасными для жизни. Это отголоски еще более древней традиции, когда пролитая во время таких боев кровь воспринималась как жертва духам умерших или самим богам. При этом убивать кого-либо не стремились, однако именно такой выплеск энергии, буйства, разухабистости наполнялся сакральным смыслом. Жертвой было и сжигание чучелазимы – этот обряд совершался в конце праздника, а пепел чучела развеивался по полю, освящая землю. Такой же священный смысл имели и песни-веснянки, исполняемые девушками в лесах, на опушках, в рощах и на берегах водоемов – они как бы призывали на землю силы добра, просили благословение у Матери-Природы на начало нового урожайного года.

И, наверное, самой пикантной традицией был обычай в некоторых регионах современной России (например, в Архангельских краях) при проводах Масленицы совершать такое действо: После объезда деревни распорядители праздника – «Масленица» и «Воевода» – раздевались догола и в присутствии всех собравшихся зрителей имитировали своими движениями мытье в бане. В других местностях оголялся только «Воевода» и в таком виде произносил праздничную речь, которая и завершала гуляния. Смысл такого «стриптиза» сейчас понять трудно, однако предки влагали в него не только потешный, но и философский смысл. Это было символом смерти, умирания и рождения. Ведь человек и рождается нагим, и детей зачинает нагим, и умирает, по сути дела, тоже нагим, не имея за душою ничего, что можно забрать с собою в могилу…